собравшаяся из сонной головы и событий. чорт, это похоже будет цикл. Куда войдет и история Радко, и про ньера Лоэхмака, и Рыжие
в общем, то что вокруг далиенского мятежа

да, у автора отрыжка от остроактуальных событий в том числе. но да - этот кусок истории есть
нет, про них я совсем не хочу

ну, история в ритме Канона, очередная
по которой, правда, нифига не понятно, почему он Пулеметчик...

Пулеметчик. Начало истории

На краю земли, у начала неба
с волнами моря, что на местном языке зовется 'Последним западным", снизу…
Воткнутая в землю лопата нет-нет, да найдет камень,
и сама земля пахнет солью и рыбой...
Местные старые люди, которых я охотно слушал, говорили –
первыми, никуда не годными - сплошные мелкие кости и горечь в похлебке - стаями рыб, приходящими сюда с весной,
в не такие давние времена удобряли эту землю, укладывая их и водоросли рядком и запахивая в почву.
Я думал: должно быть так прадеды прадедов этих людей и создали эту землю. И она навсегда пропиталась запахами соли и рыбы.
Анализы, правда, моих данных не подтверждали.

Мне казалось правильным, что имя этого места со здешнего языка переводится как Ладонь Бога...

Здесь хорошо растет мох, и довольно-таки плохо - все остальное.
дальше?Я в скором времени после того, как поселился здесь, освоил привычку местных спускаться в городок Нижней Долины, с грузом...
Положенное обеспечение не предоставит сюда - ни муки для лепешек, ни сыра в еду...
Я приносил рыбу, уносил муку и мелкие круги вкусного, пряного местного сыра.
Зимой люди еще хорошо меняли у меня сухие пряди водорослей –
я, кажется, забыл у них спросить, зачем.
Оставался долго. Слушал, что говорят люди.
О ценах на привозное белое зерно и горох,
о новых сетях, за которыми придется лететь в город, но они рвутся намного меньше,
и о том, как до того города летает тот транспорт.
О перестройке детской больницы - там, снизу, где начинаются озера.
"Нашему чудаку помогли чужаки".
О способах коптить рыбу.
Я не жалел. Я делился. У них, правда, так все равно не получалось.

Ну - и это было правдой - первое время, разумеется, говорили и обо мне.
- Как там на твоей земле, чужак? Лим'саай - у тебя очень чудное имя...
- Там, где стоит дом, где я родился, и где корни моей крови - почти так же.
Скалы, под ними - море, над ними - небо.
Сети и рыба.
Ну, правда, кроме рыбы, еще "много всякой дряни, которую люди не едят" –
и гораздо жарче.
Но также мокро.
И на камнях растет не мох, а водоросли.
- Чудно... И стоило это на это менять?
Для меня не было такого вопроса. Но тогда быстрей было просто улыбнуться:
- Да, стоило.
- Когда, по-твоему, стоит выходить в море?
- Я думаю выходить послезавтра.

Местные старые люди - я знал - переговаривались, и недалеко от меня.
Когда думали, что я не слышу.
Или не понимаю.
Что я, конечно, чужак, но чужак полезный.
Что я чую рыбу и нужное время выхода в море.
Так как темой исследований в моей гражданской специализации как раз был объем биологических запасов Западного моря мира Далия, а также изменение его сезонных миграций вследствие естественного изменения климата - они не очень ошибались.
Я думал - их правнуки - хотя, судя по скорости принятия в полноправное гражданство Тейрвенон, и, соответственно, оснащение личным внутренним, следующее поколение
будут думать примерно так как я.

К сожалению, я ошибся.

В ту весну я так и не развернул коптильню.
Отзвуки разговоров об эпидемии практически затихли на рынке города.
Но на нем снова не говорили - ни о муке, ни о рыбе. Хотя было самое время.
В самом начале по-настоящему теплой весны, вслед за скользкой мелочью – той самой, что здесь запахивали в землю, непромысловых мелких сельдевых – идет «громкая рыба», как говорили здесь, подвид трески – ими питаться…
Самое время выходить ставить сети и ждать соленого урожая.
Те, кто привык делать – делали.

Никто не говорил.
Говорили о том, что жить страшно и бесперспективно.
И о свободе.
Эти, молодые.
Часть из них я даже знал – по летним морским спецкурсам. Вывозили некогда – рассказывал, как выглядит мир-под-водой, что в нем живет и почему это так…
Были и те, кого видел и на зимних.
Запрашивал.
Удивлялся – насколько я знал, никаких ограничений на перемещения и право выбора профессии на этой земле не вводилось.
Слушал.
Задавал вопросы: почему страшно жить – и что они собираются сделать, чтобы этого не было –
от чего и зачем они желают стать свободными,
и что они собираются делать потом – когда этого достигнут.
На некоторые вопросы ответы всегда находились. Непонятные, но интересные.

Однажды это уже было, - сказал мне голос корней моей крови. На земле, где стоит твой дом, все знают, чем это кончилось - и никто не хочет вспоминать.
Но пока слушай.

Слушал.
Откликался.
Что от необходимости жить свою жизнь на своем месте на своей земле, желательно достойно,
а также от необходимости питаться хотя бы раз в день, желательно полноценно и вкусно,
за счет чего-либо –
очень трудно быть свободным,
пока ты есть в мире живых.
И как эти две необходимости обеспечить впоследствии – самому себе и слабым, что от тебя зависят – желательно думать до того, как пытаться перестраивать привычный мир,
предварительно приложив усилия, чтоб он развалился до основания.
Само по себе, обычно, ничего не собирается.

Слушал – и услышал.
Что я понимаю только в путях рыбьих стай,
а в том, что касается устоев мира, меня дергают за ниточки.
Пожал плечами –
Я знал, что меня держат на руках –
здесь –
на Ладони Бога…

Как это было и есть? Надежно.
Как попасть в течение, что начинается от края этих скал с отливом, и выносит к выныривающим из-под воды рифам, на узкие раковинные отмели.
Их там много. Вполне достаточно, чтобы собирать. Круга времени на более, чем приличный улов тоже достаточно.
Обратно, правда, придется грести.

Ведь главное не в том, по течению плыть или против.
Главное, определить место, куда именно ты хочешь добраться –
и вероятные способы минимизации усилий.

Мясо этих раковин, правда, сначала желательно отварить и слить воду.
Потом годятся в еду.
Если со здешним диким круглым луком и овощами - получается версия похлебки, похожей на ту, что готовят на Побережье Ниинталь-рьен...
и что не без удовольствия едят местные люди.
В жареном виде не едят никак - им невкусно.

Сами раковины ценятся.
Детьми и местными мастерами красивых вещей.
Правда в ту весну на площади я ни разу не видел этих мастеров.

Это уже было, - громче говорил голос корней моей крови.
Тебе никто не обещал, что на твой срок жизни не придется безумие мира и его людей –
и вот оно здесь.
Корни моей крови,
уходящие в глубину Долины бывших селений побережий Ниинталь-рьен, где много, много лет ничего не выращивают люди.
Слушай - говорили мне они.
Слушай - и ты услышишь.

Я слушал.
И я услышал.
Кое-что эти молодые запомнили из своих школьных уроков...
Почему-то на всех берегах земли люди, слишком раненые своим местом в жизни и статусом, хорошо запоминают именно это.
- Жаль, но ты этого никогда не поймешь. Ты... вещь, - сказал один из моих некогда наставляемых. Кстати, совсем не худший.
- Да, я вещь. Моего Бога.
Что это, к счастью, не снимает с меня необходимости прожить свою жизнь как любой достойный и разумный - я ему уже не сказал.
Улыбнулся:

мне стало понятно –

и пошел домой короткой дорогой через перевал –
предварительно закрывать и отправлять архив исследований,
навешивать мотор на лодку,
дополнительно проверять и снаряжать оружие.

Времена,
когда на площадях слишком много говорят о свободе,
лучше встречать готовым - драться и удирать.

Я не ошибся. Пришлось.
К счастью, стрелять они учились тоже... не сказать, что хорошо.

запись создана: 19.05.2014 в 19:57