не прошло и года, ровно месяц, как кое-кто - и это были мы, а тормоз был я - собрали недостающие фрагменты в сей саге)

часть раз, здесь - samlib.ru/a/arharowa_j_l/ilije1.shtml
кто не знает - там 2.7 мегов)

читать дальшепролог: ingadar.diary.ru/p188851413.htm
раз: ingadar.diary.ru/p190230727.htm
два: ingadar.diary.ru/p190364747.htm
три: ingadar.diary.ru/p192437787.htm
четыре: ingadar.diary.ru/p192806555.htm
пять: ingadar.diary.ru/p192954261.htm
шесть: ingadar.diary.ru/p193134356.htm
семь: ingadar.diary.ru/p193546396.htm
восемь: ingadar.diary.ru/p193650961.htm
девять: ingadar.diary.ru/p193678604.htm
десять: ingadar.diary.ru/p194025362.htm
одиннадцать: ingadar.diary.ru/p194075116.htm
двенадцать ingadar.diary.ru/p194868002.htm
ingadar.diary.ru/p194892862.htm
ingadar.diary.ru/p194920779.htm
ingadar.diary.ru/p194947573.htm
ingadar.diary.ru/p194973127.htm
ingadar.diary.ru/p195011879.htm
ingadar.diary.ru/p195243148.htm
ingadar.diary.ru/p195453101.htm
ingadar.diary.ru/p195505055.htm
ingadar.diary.ru/p195573072.htm
ingadar.diary.ru/p195626957.htm
ingadar.diary.ru/p195653051.htm
ingadar.diary.ru/p195951955.htm
ingadar.diary.ru/p195975684.htm
ingadar.diary.ru/p195998239.htm
ingadar.diary.ru/p196024273.htm
ingadar.diary.ru/p196070402.htm
ingadar.diary.ru/p196188034.htm
ingadar.diary.ru/p196251967.htm
ingadar.diary.ru/p196301943.htm
ingadar.diary.ru/p196326461.htm
ingadar.diary.ru/p196350477.htm
ingadar.diary.ru/p196391159.htm
ingadar.diary.ru/p196461187.htm
ingadar.diary.ru/p196502906.htm
ingadar.diary.ru/p196656811.htm
ingadar.diary.ru/p196678238.htm


там таки действительно сага. Концентрированный вбоквелл. Песни Гнезда Сьенн - о том, как появились дарра и всяко тако. Исполняемые ими самими
дай только автору в зубы эпос... не делайте этого никада

Северное мужество и мозгиА в вездеходе, который вез их к усадьбе Гнезда Сьенн, Саайре дремал. Плавный, но ощутимый ход его убаюкивал. Снились кубики - неровные, с серыми и белыми и темными сторонами, в беспорядке громоздящиеся друг на друга. И змеи. Большие. Что состоят друг с другом в странных родственных отношениях.
Потом открывал глаза и понимал: не снилось. Не совсем снилось. По краям узкой дороги вырастали, прикрывая небо, и снова спускались ступеньками..."кубики" - острые, серые, красноватые изломы скал, на которых не задерживался снег, укладываясь только на корнях и стволах сосен, превращенных им и ветром в невероятных сказочных чудовищ, особенно под внезапной прямой подсветкой... А сидящая за управлением теи Хюлльша негромко рассказывала Илье, что летом здесь, на солнечном склоне полно гадюк, и Змеиный язык так зовется и поэтому... "И так мы его назвали, когда пришли сюда", - Саайре просыпался, понимал со внезапной яркостью вдруг проснувшейся соображалки, что принявшее их Гнездо, получается, носит значимое имя и это имя - Гнездо Гадюк... И задремывал снова... Сам потом разобрать не мог, что он слышал, что приснилось...
- А еще они у нас под порогом усадьбы живут. И на Вересковой заимке тоже, - это Рихта вмешается, дополнит. Это Илье выбрала - ехать медленным транспортом, по дороге, и сейчас смотрела, подгоняла точность на обзорных... А Рихта сидел - спереди, тесно, между ней и Хюлльшей, лехтев были сзади, таи Саайре задремывал, чуть присвистывал во сне.
- А зачем? - не сразу, повернувшись - там, снаружи, потянулось длинное, длинное пространство, одинаково под снегом - запросит Илье... И Рихта вот не сразу опознает, как ответить:
- Ну, живут они. И на мышей охотятся, ну...
Теи Хюлльша вот только ушла в управление... будто дорога по порогу Змеиного Языка такая сложная... Притом что ехать она умеет - ну, очень быстрее. (Но медленную дорогу - это Илье хотела...) Не сразу отвлечется, поможет:
- Традиция такая, Илье, - уронит теи Хюлльша. Подумает еще - Рихта телом отметит, как рукой шевельнет, на пальцах взвешивая, наверно, стоит ли. И скажет. - Часть нашей истории. Нас зовут эс Сьенн.
- Большие? - правда, лехта Ллеаннэйр запросит раньше. Вот в той паузе обдумать... И он вот не удержится. Обернется - ей показать... И так, чтобы Илье видела.
- Я тем летом, под складом, такую вот видел, - руки разведет. Потом и срез найдет. Поделится. Видел. Не врет же.
- Знатная, - подтвердит ему Льеанн. - У нас таких уже едят. Вкусные. Я надеюсь, это не оскорбительно для вашего Гнезда.
- Не оскорбительно, - хмыкнет Хюлльша. Видно - в отражениях обзорных - что улыбнется. И придется прерваться.
Просто Илье про змею прослушала. Она внимательно дослушала теи Хюлльшу. И зазвенела:
- Ой, а я только сейчас поняла, что вы... змеюки. Гадюки. А почему это так?..
- Непохожи? - сначала запросит Хюлльша. Видно будет: Илье обдумает. Чуть-чуть улыбаясь:
- Ну... все-таки чешуйчатые...
- И ядовитые, - вполголоса дополнит Хюлльша. Но Илье уже будет просить. Таким, растерянным:
- Ниери Хюлльша, а я могу... спросить, что за история? Мне Райэн еще там, во Мьенже, с самого начала, хотел рассказать, почему чешуя и зачем... вы вообще такие. Но потом столько всего было, что я... не успела спросить. Можно?
- Думаю, можно, младший родич, - взвешенно проговорит теи Хюлльша. - Вот мы съедем с карниза Змеиного Языка - и начну рассказывать.
- Ниери Хюлльша, - Рихта тогда не утерпел, поинтересовался. - Но я знаю, вы можете пролететь этот карниз и всю дорогу куда быстрее?..
- К срочному вызову? Бесспорно так. А сейчас у меня на борту два гостя и уставших гостя, беременная наша родич и еще один родич... которого что-то ядовитое укусило за опору устойчивости. Я выбираю двигаться медленно. А истории о прошлом - они достаточно снотворные.
- Согласна, - сзади подала голос теи Ллеаннэйр. Пока Хюлльша удивлялась: "Тоже рассказываете?" - "Конечно", - Рихта думал отдельное: что лехта Саайре уже спит, а это впервые совсем не значит, что он, Рихта, справляется лучше...
А еще что лехта Саайре не услышит. Они как раз начали обходить нижние отроги Языка, спускаться, редкая дорога - и в снегу вездеход тонул почти по обзорные. Илье смотрела, какие волны снега за окном. А Хюлльша как раз начала рассказывать.

…Так было на пятую зиму от того дня, как люди покинули земли озера Сетсар. В первую зиму, когда в их семьях родился и выжил третий ребенок. Ко дням незадолго до полночи года владетель и Старший беглецов Андарра а'Дарр получил известие, что ищет некогда взявший их присягу Дом Хорн беглецов своих...

- На землях близ озера Сетсар, с разрешения владельцев земли, Дома Хорн, и при его участии, тогда еще Домом Лит проводились долговременные интенсивные исследования с малоизученными аспектами Tairhien. Поскольку тогда толком никто не знал, как это работает, исследования спровоцировали масштабную катастрофу, в результате которой вся территория превратилась в крайне опасное карантинное пространство, и таковым пребывает до сих пор. Правильно излагаю, теи Ллеаннэйр? - Хюлльша на какое-то время оставит "время сказаний", выделяя, что поясняет здесь и сейчас. Но судя по паузе, и для Льеанн обращение оказалось неожиданным:
- И в устойчивом состоянии она удерживается исключительно благодаря... специфике Сердца Мира. Насколько я вижу, мы уже заехали в определенной степени закрытую информацию, - через явный выдох откликнется Льеанн.
- А тут нет никого, кроме дарра, лехта - и будущих лехтев. Для которых она открыта. В силу специфики, - отзовется Хюлльша и, не меняя интонации, продолжит. - Землями на южном берегу Сетсар по праву служения владел и подбирал живущих там под свою руку Андарра а'Дарр, военачальник Дома Хорн...
- Извините, теи Хюлльша, - услышит она, как зазвенит Илье. Перебьет. Удивленно. - Я не понимаю... В великой и нерушимой?
- Илье, это были Времена Легенд. Задолго до того как мы стали великой и нерушимой. Даже в пределах Сердца Мира, - уточнит Хюлльша. Запросит жестом "понятно?" - получит ответный. Продолжит. - Поэтому система оповещения о чрезвычайных ситуациях находилась тогда в зачаточном состоянии. Тем не менее, покинуть опасную территорию люди Андарры успели. Недостаточно быстро, как оказалось, - Хюлльша пояснит интонацию, проявив пластинки лицевой брони. – «Зеленая вода забрала их землю, серая вода проникла в ткани, изменяя тела их по своей прихоти», - строкой Канона произнесет она и снова усмехнется повседневным. - Подробности эксперимента для меня закрытая информация. Думаю не только для меня, - дождется подтверждения лехта и усмехнется. - Проверке не подлежит. Думаю, наглости смоделировать в лабораторных условиях способ изготовления дарра из разумных могли бы набраться только Лит... А Лит я думаю, очень не любят вспоминать все, связанное с озером Сетсар и последствиями.
- Много кто... не любит, - эхом откликнется Льеанн.
- Мы тоже, - откликнется теи Хюлльша. - Но в данный момент я вспоминаю, - и без паузы вернется во "время сказаний".

Когда Старший Андарра получил это известие, он вне срока созвал Круг, на котором и объявил всем из людей, кто имеет право и умеет держать в руках оружие, что Дом Хорн предал клятву верности, с которой люди пришли ему служить, и любой из людей может видеть, как подло предал. А мертвая вода, которой пропитались люди, меняла их, и росла у них и их выживших детей чешуя. Людям было тяжело. И сказал Старший Андарра, что отступил с людьми на родные земли и не сдвинется с них, и пристало людям встретить некогда бывший их Старшим Дом, войной, не миром. И слушали его люди.
Тот, кого тогда звали Рау’лье - встал по праву на Кругу последним. Не по праву и не по статусу сказал. Что он, как тот, что слышит землю и воду здесь и сейчас за эту Семью, не может подтвердить вины Дома Хорн. А еще сказал - что меняются люди, и много умерло, меняются и слабы до сих пор, и нет у них сил воевать с Домом Хорн и иными Домами, что выступят с ним - пусть только по праву родства. А еще, что он не знает, с войной или миром пришел в эти земли Дом Хорн и считает нужным спросить. Только слова того, кто не встал и не прошел в своем дому между двумя огнями на кругу весят в четверть слова. Больше веса придал им Старший Андарра, когда встал и ответил. Сказал: «Люди говорят, что родился ты от обрабатывающего землю, я снова вижу - правду говорят. После мертвой воды, что забрала нашу землю и ту нашу жизнь, нет и не будет мира между людьми и Домом Хорн: нет такой меры, чтоб я сказал "достаточно"». Поэтому он считает нужным пойти и убить тех, кто ищет их. И говорит, что его воспитанник, Рау’лье пойдет и сделает это. И тогда пусть спросит у них все, что считает нужным. Чтоб никто и никогда не посмел на Кругу сказать, что Андарра а'Дарр воспитал своего наставляемого жалким трусом.
Рау’лье жил к тому сроку ровно два своих полных звездных. И время пройти между двумя огнями - по тем срокам жизни людей - подходило ему уже не первый год. Но оставался он в статусе наставляемого Старшего Андарры а'Дарр. По его праву. Старших прямых родичей над Рау’лье не было. Он родился у Сайлары а’Дарр, кровной сестры Андарры а'Дарр за девятнадцать зим до того, как на земли людей пришла мертвая вода. А умерла Сайлара за две зимы до того. В то время люди жили мало и умирали легче. Но она успела вырастить его до возраста взросления и, по праву кровного родича, передать его на воспитание старшему Андарре. А кто был его отец, она унесла с собой, люди этого так и не знают.
На ту зиму, когда пришли люди Дома Хорн искать беглецов своих, Рау’лье прошел и живым остался через четыре испытания, достаточно ли он вырос, заслуживает ли права пройти между двумя огнями, назваться воином дома. Каждый раз отвечал Старший Андарра, что не хватает. Тут говорят, что третьим испытанием Рау’лье вел корабль по предзимнему пути - от прежней земли до озера Сетсар. Провел, стал тогда из слышащих землю и воду, и никто не мог тому возразить. И поэтому четвертое испытание случилось ему, когда на земли людей у озера Сетсар пришла мертвая вода. Первым отходил на прежнюю землю Старший Андарра, старый мастер его, слышавший землю и воду, проверял, где пройти еще возможно. След в след шли за ним сыновья Старшего Андарры. А нежданному мастеру, появившемуся в Семье, старший Андарра приказал тогда собрать и вывести людей, что держали предместные укрепления на островах, что жили на пристани... и кто захочет с ним пойти. Времени тогда они упустили много, и трудно было убедить морских людей не уходить водой. И когда они шли, землю много где уже сильно подмыло. Но дороги Рау’лье находил, и три четверти тех, кто пошел за ним, выжили. Хотя многие из беглецов умерли в эти пять зим.
Но и в тот срок Андарра а'Дарр не счел своего воспитанника достойным пройти между двумя огнями. А другого срока уже и не случилось.
В ту зиму, когда пришло известие о том, что Дом Хорн ищет беглецов своих, Рау’лье выслушал, что на Кругу повелел ему Старший Андарра. И ничего не ответил ему. Но скоро, говорят, на другую ночь поднял свою Семью, и тех из людей вооруженных и обрабатывающих землю, что готовы были идти с ним - а из тех, кого он выводил от берегов озера, таких нашлось до трети от двенадцати, и вооруженных из них хватило бы на свой корабль и немного - на оборону того, что осталось - и ушел конным путем в сторону водопадов и ничейных земель у залива, что позже назовут Змеиным языком. Старший Андарра узнал о беглецах своих и не стал искать, оставив их на волю Господина Голода и зимы.
Гнезду Сьенн любой вправе вспомнить - вплоть по сегодня и сейчас - как повел себя Рау’лье на Кругу. Что он не выполнил распоряжения Старшего своего и не возразил им прилюдно, а предпочел сбежать, как подобает только недостойным трусам...

Хюлльша похоже, почувствует, как на этом фрагменте шевельнется Рихта, обернется, усмехнется, продолжит повседневным:
- Практически каждый из наших Гнезд имеет право вспомнить это нам до сих пор... Но что-то ни один не торопится.
Пояснение отчасти разбудило и Саайре, что задремывал и ровный ритм времени сказаний баюкал, вздрогнул, осознал, что вездеход едет среди снежных полей и теи Хюлльша рассказывает историю. Льеанн была рядом, движением спросила "спишь?" - спросила "можно?" – и взяла за руку. Потом уже не спал, Хюлльша будила – ритм раскачивали переходы времени – из ритмичного потока истории в здесь и сейчас… А тени, которые были во сне, никуда не делись. Были.

Так и получилось, что первый отряд Хорн, что искали беглецов своих, встретили вооруженные люди Андарры, вел которых Товлар, его старший сын. Они выследили пришлых и сразились с ними близ начала Гребного залива. Недолгой была битва, не было удачи ни на чьей стороне...

- В общем, потери были равными, а подробности я опущу, - внезапно для Рихты перейдет теи Хюлльша на повседневный, поясняя. – Нашим рассказчикам подробности потерь представлялись очень важным, но анатомия разумных с тех пор мало изменилась, а с перечислением подробностей... рассказ выйдет на четверть длиннее дороги.

Товлар а’Дарр счел важным, что чужаки отступили и покинули землю. Люди Дома Хорн, которых вел Эртайо Эс’Хорн, также получили свое важное. Отступали они не одни, а взяв двух пленников из отряда Товлара, двух изменившихся людей. Они сказали немного перед тем, как пришлось их убить, но имени своего и Дома не скрыл ни один. И этого было достаточно: знали теперь в Доме Хорн, что живы беглецы его и куда они ушли. Знали теперь торговые люди, пришедшие под руку Старших Домов и рожденные в них, кто - те неведомые морские люди - в чешуе и с оружием - из-за кого уже пятый год редкий корабль пойдет прямым путем сквозь Зубастый пояс, да и ближе они стали заплывать.
И в ту зиму и в ту весну - стало потом известно людям - много совещались все Старшие Дома - начиная с правящего, и решено было, что выставят все шесть Старших Домов и Правящий совместное войско и придут к тому, что стало из людей северного края, морского народа, некогда присягнувшего на верность Дому Хорн. И, если это возможно, вернут разумных из людей северного края под власть, обратившись к ним на языке, какой они понимают. Если это невозможно - войска должно хватить, чтоб обезопасить от некогда бывших разумными северные границы. А что правящий Дом Ллайетт и сам Властный земли Таирианнон, Государь Таэрион Илайетт решил, кроме того, чтоб послать войска, о том Старшим Домам на совете сказано не было.

Тем временем Рау’лье и те, кто последовал за ним, перешли Озерные перевалы и к перелому зимы, к первому южному ветру подошли к краю Безветренной долины у Змеиных отрогов. Это место мало известно было людям, и никто не называл эту землю своей, но Рау’лье слышал сам, и от других людей узнавал раньше, что здесь, если выбирать не приходится, щедрая земля и удобное море. Жил здесь морской народ, пока не ушел на берега Сетсар, проходили здесь и тюленьи люди, но не остановились. Так оказались зимой Рау’лье и его люди с крышей, которую можно починить, с лесом, в котором была охота, и с соседями, у которых была еда. Потому что из тюленьих людей была жена Рау’лье, Лавеюгле, которую встретил он еще в ту осень, когда он вел корабль по предзимнему пути. Назвал ее женой перед людьми и кораблем, и никто не возразил ему. Жила она с людьми, и мертвая вода меняла ее, как и остальных. Но сына она родила на третью зиму, как ушли беглецы от озера Сетсар, был он вторым из выживших детей беглецов и Лавеюгле не стала пугаться, что на нем растет чешуя.
Говорят еще, потому охотно шли люди за Рау’лье хоть и не вставал он между двумя огнями, что мало у него умирают. И в ту зиму было так. Всего троих забрал до весны господин Голод, хоть и на новом месте, и еще двоих Рау’лье пришлось самому убить. Потому что, придя поначалу как гости, взяли те силой у соседей, у проходящих своим путем тюленьих людей, их еду и их немногие ценные и теплые вещи. Убив семерых из них прямо и остальных оставив умирать, потому что была зима. О том услышав, созвал Рау’лье малый Круг и сказал, что не вставал он между двумя огнями, но сюда пришел жить, не воевать, потому требует от тех двоих, чтоб ответили они перед ним в Кругу. И победил двоих. Имена их люди и сейчас не помнят, а у людей Рау’лье до весны была еда.

Когда к берегам залива, что потом станет заливом Змеиного Языка, пришла селедка, люди Рау’лье встречали ее готовым кораблем, пригодным к работе, а еще с весной начали строить защищенное место над бухтой. Нынешний дом Гнезда Сьенн - дальний его потомок.
В это место Рау’лье и привел владельца торгового корабля, что встретили они той весной. Далеко за Зубастым поясом. Сказал Рау’лье своим людям привести к нему торговца. И говорил с ним.
И первым сказал ему Рау’лье, что велико мужество того торговца, кто рискнул по первой вскрывшейся воде выходить долгим зимним путем. За Зубастый пояс, за который - не первое лето - редкий, редкий безумец рисковал выходить. Потому думает он, что его гость не совсем торговец. Тогда сказал гость, что родился в Доме Фарна и принадлежит ему, и во многом подозревали этот Дом люди, но еще никогда - в том, что Дом Торговцев пришел не торговать. И дальше сказал гость, что если захочет того хозяин, может осмотреть все товары, с какими он плыл. А если хозяин захочет - пусть скажет, с чем пришел торговец.
Сказал тогда Рау’лье, что смелые люди рождаются в Доме Торговцев. И первому из людей, кто сидит с чешуйчатыми за одним столом, он готов ответить. И сказал: я, Рау’лье беглец, Рау’лье, слышащий землю и воду, думаю, что дом Хорн запомнил навсегда, как мы клянемся и как сражаемся. Я думаю, с этой зимы люди Дома Хорн и иных Домов, ищут нас, узнать - кем мы остались и разумны ли мы теперь. Я, беглец от распоряжений моего Старшего и мастер дурных вестей, думаю - что бы ни решили, с крепкой весной ли, с крепким летом, придет в наши земли войско Дома Хорн и всего народа Государя, требовать у нас ответа. Я думаю, ты один из тех и единственный, кто пришел в северные земли проверить, сколь мы безумны. И я скажу тебе: мы клялись Дому Хорн и не предали клятвы, а нам заплатили мертвой водой, что пропитала наши тела и обещанную нам землю. Я скажу: мы долго шли назад, у нас умирали люди и умирали дети. И мы никогда не придем назад, потому что мы стали тем, чем стали. Я видел эту воду, я слышал как она текла, я вел сквозь нее людей, что пошли за мной, выбирая, где мельче. Потому я знаю: нет вины за Домом Хорн. Во мне мало гнева и мало гордости, и рядом со мной есть те, кто пошел за мной, но я слышу, как безумие плещется у моих колен. И в срок, когда вы придете с войском – а я знаю, что вы придете – я, кого мой Наставник так и не счел достойным пройти между двумя огнями и стать взрослым и настоящим, приведу своих людей поддержать его на поле. Потому что я принадлежу этой крови. И потому что я боюсь услышать, как безумие сомкнется над моей головой. Это все, что я хочу сказать тебе, торговец из Дома Торговцев. А еще – сказал ему Рау’лье – хочу тебя спросить, если все это так, как ты думаешь сказать об этом главе своего Дома и своему Государю, если тебя убьют по дороге - и что ты скажешь, когда ты придешь?
И сказал ему торговец: меня зовут Нариль а’Фарна. И я пришел сюда доброй волей. Если я останусь жив и вернусь - на сегодня я хочу сказать, что встретил на северных берегах других людей. Я встретил на берегу тех же людей северного края - сильных, гордых и готовых сражаться за то, что считают нужным. И я вижу, что не только разумом, но и рассудительностью они не уступят, но превзойдут многих из живущих на берегах. Если я умру, значит, мне придется прийти к моему Государю мертвым, и рассказать ему, что я еще увидел. Я и тогда надеюсь это не забыть. А еще я хочу сказать тебе, хозяин усадьбы и здешних мест, что я, Проявляющий Нариль а'Фарна не знаю, как остановить это безумие. И не имею права сказать тебе - не ходи. Но скажу.
Мои люди зовут меня первым именем и я не знаю, имею ли я право сегодня носить имя своего Дома - сказал ему Рау’лье. И я со своими людьми и кораблем проведу тебя за Зубастый пояс - потому что мне нужно, чтобы ты пришел живым. И я скажу тебе, Нариль а'Фарна - я пойду и увижу, что это будет. Если нам суждено будет это пережить, я скажу еще - приплывай, торговец. Я слышу, в дальних горах на этой земле есть то железо, которое ты ищешь.

Еще отдельно в этой истории говорят, что Рау’лье поднял свой корабль и вел корабль Нариля а'Фарна до тех проток Зубастого пояса, где ходил в свои времена сам. Но не один ходил - и еще говорят, что у Водяного острова встретил их корабль людей северного края. И вел его по весенним дорогам Хаста а'Дарр, младший сын Дома а'Дарр. И он узнал Рау’лье по знакам его корабля и Рау’лье узнал его. Было так: они говорили - и никто не хотел своим людям лишней потери. Было так - и они приняли решение сойти на безлюдный остров к восходу солнца от Водяного. По принятому редкому порядку у людей - решение принимал тот из старших корабля, кто на новый рассвет поднимался на борт. Между людьми северного края еще было обговорено, что победивший не убивает людей побежденного, но в те времена это правило часто нарушали.
В этой истории не рассказывают, о чем говорили на острове Хаста а’Дарр и Рау’лье. Но известно, что с рассветом оба поднялись на корабли – каждый на свой, и каждый пошел своей дорогой. Потом стало известно, что живым вернулся до своей земли торговец Нариль а’Фарна.

Но дальше было так, как ждал Рау’лье. За неполный круг дней после лунного полдня войско людей Государя пришло на земли Северного края. Взяли две первые усадьбы, потом и крепость на Корне Водопадов. Людей там погибло не так много, люди решили, что мелкие крепости не удержать - кто мог, тот уходил, кто был должен - оставался. И ко времени яблок оба войска встретились в долине Перекрестных озер. Дальше Дому Дарр отступать было мало куда: оставался остров между пресной водой и морем, где дом Дарр поставил основную крепость и корабли. Говорят, войско людей Государя превосходило людей Андарры числом втрое и еще немного, потому он и решил дать сражение на тесных землях Перекрестных.

- Потом люди еще дополняли историю, говорили, что Андарре поле навязали... - продолжила теи Хюлльша. - Судя по общему результату для нас оно так и было. Наши слишком рассчитывали на устаревшую... тактику боя, - потом дарра сделала большую паузу, облизнулась, отпустила жест, выражающий сильное сожаление... - История-то об этом говорит. Пять песен и еще одна - как шла последняя битва людей северного края. До Присяги.
- Это на полный вечер? - спросила из-за спины лехта Льеанн.
- Тоже рассказываете? – с немалым удивлением откликнулась ей Хюлльша, получила подтверждающий жест, разглядела видимо в отражении, приняла к сведению, продолжила. – Нет, на полтора… в моем исполнении – три. Мы очень любим подробности. А я… некогда изучала тонкости старинных построений и могу увлечься. Так что полностью рискну петь… вот когда уеду на острова, селедку ловить. Младших усыплять…
- С вами уснешь… - Рихта решился прокомментировать… Видимо со знанием дела. Хюлльша не слишком обратила внимания, подбирая пальцами.

А еще говорят в этой истории, что за день до боя, не сомневаясь, что Андарра а'Дарр и люди его успели сосчитать шатры и коней, отправил дом Хорн послов к Старшему Андарре. Предложить рассчитаться по обговоренному некогда закону, чтобы многие из его народа и пришедшего войска избегли напрасной смерти. Андарра а'Дарр же ответил, что считает менее позорным лечь с собой и всем народом сейчас на своей земле, чем еще раз договариваться с тем, кто презирает клятвы. И приказал с этим отпустить послов, не тронув их.
Так и сбывалось людям северного края по слову его.

Потом будет поворот, вездеход заметно пойдет вбок, нырнет глубоко в плотное и белое снега... и вынырнет. Будет щеткой стоять заснеженный лес, будут стеной, высоко над ним расти скалы ("С которых мы сейчас спускались", - подумает Илье). Будет - за тем, как пройдет поворот, стряхивать с руки незнакомый жест - с когтями - теи Хюлльша, и потом скажет совсем приземленным и быстрым:
- Дерьмо, а без песен-то это как рассказывать?

Мы стояли, - скажет она дальше. - Мы стояли плотным строем, "ледовой хваткой". И две атаки людей государя откатились от людей северного края. А потом те, кто прошли - водой, тайным отрядом, потом поняли: очень сильным отрядом, которым командовал ар’эртай Каэррэ Эс'Сиан-Тарр, поднялись за нашими спинами, а выдвинувшиеся войска верхних крыльев, также принадлежащие ему, испытали новую разработку примитивных ракетных установок . Так нас разбили и начали теснить и опрокидывать. Левую льдину, тех людей корабля, что держал Хаста а'Дарр, оттеснили к берегу пролива, к Предместным скалам, а дальше отступать им было некуда. Встали и решили, что здесь и лягут. Песня еще говорит - очень хотелось пить. Туда и привел свой корабль со своими людьми сдержавший обещание Рау’лье. Его люди взяли скалы и предоставили Хасте а'Дарр и оставшимся людям его корабля возможность передышки. Возможность отступить предоставить не могли: всех тот корабль, что привел Рау’лье не поднял бы.
А там, где остался стяг и Андарра а'Дарр войско людей Государя давило и продавило. Андарра а'Дарр, оставив старшего сына держать отход, с малой частью своих людей взялся отступать. То укрепление, что на острове, сильной защиты не могло предоставить. И Андарра а'Дарр отступал к кораблям.

- Сбежать, - Рихта не удержался. Вмешался в рассказ. Сколько ни слышал - а некоторые старые песни Хюлльша любит петь; много знает и временами сердито комментирует: с детства знал - столько этот момент не мог пропустить. Хюлльша откликнулась быстрым одобрительным жестом. На удивление. И усмешкой:
- А то ж: мы им до сих пор это вспоминаем...
- Но это ему не помогло, - продолжил Рихта, потому как одобрение поддержало. Ненадолго - Хюлльша подтвердила и сбросила жест. С запросом о продолжении. А слова он, Рихта, удавшийся сын Мархи и Югле, конечно, помнит. Но на рассказчика он еще достаточно не вырос... И не то, чтоб очень стремился...
Но здесь же… не откажешься. Он и заговорил, добывая из памяти нужные слова, припоминая на ходу правильный язык песен… еще так, чтоб он был всем слышен. Голос хорошо, слушался.

Андарра и люди его, числом не более трех десятков, немногим меньше полного корабля, отступали через протоку, низким берегом, трое еще, ослабевшие от ран и битвы, потонули. Быстро отступали и вышли без преград к корабельному берегу.
Старший Андарра жизнью своей привык: не было в северном море и протоках озер его других боевых кораблей, кроме тех, что поднимали люди северного края. Старший Андарра не приказал о том спрашивать людей Дома Хорн, что пришли искать беглецов своих. А ар’эртай Каэррэ Эс'Сиан-Тарр со своими людьми пришел с моря - люди потом узнали, сослужил ему службу опыт пришедших под руку морских людей южных земель, сослужил ему службу и опыт людей северного края - у него были корабли. Такие, что потом учились люди северного края, ставшие Серебряной Сотней и не ставшие, как их строят.
Но не знал того Старший Андарра, а люди так никогда и не узнали, как был он взят со своими людьми на Корабельном берегу...

- В общем... Андарра-недоумок попался, - повседневным оборвал Рихта. Нахмурился. Покосился на обзорные: да, еще ехать. И с неохотой признается. - Я не настолько вырос, чтоб иметь право петь это дальше.
- Я также не уверена, что ты дорос так его называть, - не поддержит его Хюлльша. - Но да, это правда. То, что мы вспоминаем Родоначальника Присяги и Властных ее заодно разнообразными словами. Из которых постепенно вырос нижний армейский. И то, что тебе, al'mei Рихта рано это петь.

Люди так никогда и не узнали, как это было, но был взят и был пленен этими людьми Старший Андарра с частью своих людей и приведен был к тому, кто вел их войско – и Старший Андарра увидел: это правда, что на их земли воинов привел сам Властный земли Таирианнон. И, волей Государя Таэриона Илайетта, Властного земли Таирианнон, битва была остановлена.
Тем временем Товлар, старший сын Андарры, погиб, прикрывая его отход. У него оставались два достаточно взрослых, младший выжил. Хаста и Рау’лье были живы и Рау’лье принадлежал его корабль. По слову Государя людям северного края было позволено отступить и похоронить своих мертвых. И людям Великих Домов приказано было не возражать. А обнаживших оружие правосудие Государя ожидало отдельно.

- В то время этого было вполне достаточно, чтоб люди испугались, - бросит повседневным Хюлльша. - Ну и я не вижу ничего для себя зазорного в том, чтоб сейчас это сказать.
- Ну, меня бы такая перспектива напугала и сейчас, - еще более повседневным отзовется ей Льеанн. Лехта айе Таэри.
- Ну, тебе виднее... - оценит тогда Хюлльша. - Я не видела... Даже Властных Присяги.
Хюлльша ловит. Улавливает. Жест храмовой. Который подтверждает: достаточно.

Всех хоронили достаточно долго. Потом в назначенный срок призваны были все из людей северного края, кто привел в сражение своих людей и командовал ими. Так встал в том кругу младший внук Андарры, так встал в нем Хаста, так встал в нем и Рау’лье.
Люди говорят - именно тогда увидел Старший Андарра, выходящий в круг как осужденный, своего родича, впервые с того дня, как ушел Рау’лье. И вслух перед всеми сказал Андарра а'Дарр, что виновен Рау’лье, не выполнивший его слов, в том, что есть с людьми северного края сейчас, и что называет он его за его дела Гадюкой и проклинает навечно.
И отвечал ему Рау’лье, что тому, что случилось - суждено было случиться. А тот, кто последовал приказу Андарры, получил свои два удара, от которых и умер на низком берегу близ протоки и ему два дня назад сложили первый костер. А еще сказал, что если его старший родич наконец решил дать ему имя, то возьмет его и понесет. А проклятие, с его разрешения или без оставит здесь и похоронит - он уже хорошо этому научился. К тому времени он и его люди уже назвали скалы и залив, где стояла их крепость, и назвали Змеиным языком, потому что гадюк в тех камнях по лету было много.
Это слышали и люди северного края и те люди Дома Хорн и других Старших Домов, кто тоже пришли в этот круг. И ничего не сделали.

И вслед за тем поднялся Государь Таэрион Илайетт, который тогда держал этот Круг. И сказал он людям северного края и людям Высоких Домов, что нет и не было вины Дома Хорн в случившемся. А те, чья была вина, оплачивают ее так долго, как никто в мире живых и за его пределами не присудил бы. И здесь и сейчас говорит он своей волей и своим правом: Дом Хорн не предавал своих обязательств перед людьми северного края. И когда у Дома Хорн, понесшего свою меру утрат после того, что случилось, нашлись силы и люди, Дом Хорн отправил людей искать, где сейчас живые люди из народа Государя и чем они теперь стали. Чтобы возместить им разумно и достойно, насколько возможно, понесенный урон и потери. Каждый из вставший в этом Кругу знает, чем их встретили.
Вставшие в Кругу люди северного края ответили ему согласием. Тогда продолжал Государь Таэрион Илайетт, Властный земли Таирианнон. Дом Хорн и весь народ Государя согласны были считать и тот отряд и немалое количество кораблей - он сказал, что сосчитали их все - справедливой платой за то, что стало с людьми северного края. Потому что это с ними стало. Это было бы справедливо? – спросил у людей северного края Государь Таэрион Илайетт. Осужденный на Кругу молчит, и пришлось молчать Андарре. «Это было бы справедливо», - ответил ему Хаста, что здесь и сейчас на этом поле вдруг остался первым из старших, кто имеет право говорить по крови и месту среди людей.
Тогда Государь сказал дальше: но к этому лету он счел справедливым требование своих людей о войне. Но и к тому времени, когда они встретились на землях Перекрестных он был готов не к суду стали, но к суду слова. Был готов народ Государя и сам он говорить и договариваться. Но случилось то, что случилось. И сегодня он хочет спросить Старшего Андарру, скольких людей северного края стоила ему сегодняшняя битва.
Старший Андарра не смог ответить. На правах старшего ответил тогда Хаста а'Дарр. Со слов тех, кто хоронил - из тех, кто привел на поле корабль - остались одиннадцать, из тех, кто держал борт своих людей – не более трех десятков, из тех, кто просто пришел - остались очень многие. "У тебя так много людей, старший Андарра, что ты стольких оставил ветру и земле, а сейчас не можешь вспомнить, сколько их было?. И нечего о них будет вспомнить, кроме того, что они погибли напрасно", - сказал тогда Государь Таэрион Илайетт и ничего не ответил ему Андарра. "Люди северного края, которых я знал, хорошо сражались. А новые люди северного края сражаются еще лучше. Были среди вас те, кто стал моему войску и втрое, и всемеро, меньше двух мне не стал ни один. Ради тех, кого я в эти дни отпустил ветру и земле, Старший Андарра, я имею право сейчас приказать - убить тебя и все тех людей до последнего, а потом призвать большее войско и найти в ваших землях всех, до последней усадьбы..."
"Нет у тебя такого права, - сказал тогда Хаста а'Дарр. - Потому что мы стояли и сейчас стоим на своей земле. А скольких бы ты ни потерял здесь - ты пришел сюда". "Я не спрашивал тебя, Хаста а'Дарр, - сказал Государь Таэрион Илайетт, Властный земли Таирианнон ему в ответ. - Если у меня нет этого права - я могу его взять. Но мне это не нужно. Сейчас я хочу спросить тебя, что ты мне скажешь, Старший Андарра".

Илье было слышно. Как Хюлльша пропустит чуть больше выдоха чем обычно. Как шевельнется и напряжется Рихта - это слышно и сквозь полную полевую. И выпустит быть тонкую полоску чешуек брони. Как продолжит Хюлльша.

Старший Андарра тогда ответил Государю: "Я сожалею, что не убил тебя. Я могу только сказать тебе, что готов отдать - себя и тех, кто присягал идти со мной, эту землю и тех, кто ее обрабатывает - их жизни и их смерть по последнюю каплю крови. Потому что ты их все равно возьмешь, а свое разрушать ты не станешь". "Ты сказал и я услышал, - ответил ему Государь. - Ты сказал и я возьму. Я готов снова считать тебя разумным, Андарра а'Дарр. Встань и присягни мне".
Молчали люди Высоких Домов, молчали люди северного края, но ничего не сделали.
А Андарра а'Дарр получил обратно свой пояс с оружием, отдал Государю и присягнул.
"Я беру твою клятву, Андарра а'Дарр, - ответил ему Государь, держа рукоять. - Я, Таэрион Илайетт, Властный земли Таирианнон, здесь и сейчас говорю, что ты, твоя земля и твои люди, и те, в ком была и будет их кровь, принадлежите мне, в жизни и в смерти по праву данной присяги. И нет ни за кем иным права ими распорядиться".

- Тогда мы поняли, - временем сегодняшним и постоянным вплетет в песню теи Хюлльша.
- Что стало с нами по данному слову. И что он нас взял.
Хюлльша видела - в отражениях обзорных - как пальцы Льеанн взвесили жестом. Что-то, последний знак чего читался как "эксперимент". Видела, и отряхнула с пальцев - с когтями - ответный. Эту закрытку осмыслять категорически не рекомендующий. А песня не прерывалась.

А потом прошла зима. И еще три, и еще пять прошло - пока понимали люди, что перестали быть люди северного края на этой земле и стали быть Присягнувшие. Пока меняли должные установления права. Потому что принятым словом и властью желания Государя равными держащим оружие стали обрабатывающие землю, получили право назвать свое Гнездо, и стали по полному праву учить своих детей хорошо держать оружие. Потому что в равной мере взяла их Клятва. Хоть так и не бывало никогда прежде. Люди принимали. Государь взятых под свою руку не забыл. Сказал - ему нужен каждый из чешуйчатых, что так хорошо умеет сражаться - но лучших из лучших - постепенно, до исхода двенадцатой зимы отберет он в свое войско - стоять там, где они достойны.
А на исходе восьмой зимы от Присяги и тринадцатой зимы от того, как люди северного края ушли от берега озера Сетсар, случилось так. Пришел Рау’лье, которого звали теперь Сьенн из Гнезда эс Сьенн в гости, звать первый южный ветер в усадьбу Хасты а'Дарр. И остался там гостем.
А было так, что еще на первую зиму, когда переписывали родословие и Гнезда, встал перед Государем Таэрионом Илайеттом Андарра а'Дарр, когда черед определять права и земли пришел Рау’лье и его людям; сказал - что не знает такого взрослого и разумного и полагает - быть не должно ему, ослушавшемуся слова, ни места, ни Гнезда, ни права носить Присягу, ни имени. "Имя ты дал мне, старший родич и я его ношу, - откликнулся ему Рау’лье. - Об остальном судить не мне". «Я услышал вас, родичи, - сказал им тогда Государь Таэрион Илайетт. - Теперь я спрошу остальных, что они скажут, говоря об этом разумном».
"Я скажу, - поднялся из-за спины Андарры старый Данайх эс Равла, некогда тот старший корабля, что держал предместные укрепления. - Когда на берега Сетсар пришла другая вода, я с моими людьми готовился быстро умереть, потому что выхода не видел. И нам пришлось бы это сделать, если бы не этот парень, который пришел за нами и нашел проход".
"Я скажу, - поднялась радом с Государем Хеллерин а'Фарна, глава Дома Торговцев. - Лучший из моих детей, о котором знаешь ты, Государь, сделал то, что было ему поручено. И в числе прочего принес вести, что этот разумный ему запомнился. Храбростью и здравым смыслом. И я, как глава Дома Торговцев, прошу тебя, Государь, оставить их на этой земле ради легкого соблюдения наших договоренностей".
"Я скажу, - поднялся тогда Хаста. - Потому что не обязан был Рау’лье поднимать корабль и приходить в битву у Перекрестных с последними людьми. Но он пришел - и поэтому я здесь стою".
"Тогда и я скажу, - поднялся Айлентаор роэ'Гэлиад - из числа воинов, что пришли с Высокими Домами. - Дважды мы пытались уронить их в море и дважды удерживались они, и впереди были эти двое. И я не найду упрека тому, как они стояли. А когда волей твоей битва была остановлена, мы рядом искали своих мертвых, и я могу только поблагодарить его, что у меня сейчас больше живых, чем я мог рассчитывать.
"Счастлив ты, Сьенн, Старший Гнезда Сьенн, - сказал, услышав это, Государь Таэрион Илайетт. В первый раз так было сказано. - Твою храбрость хвалят те, то шел с тобой и хвалят противники, и разум отмечают торговцы. Я оставлю тебе земли и море в границах всего Змеиного языка со всеми повинностями. Я оставлю тебе и твоему Гнезду и это имя, если ты не захочешь взять у меня иного. Но сейчас я хочу спросить тебя – каков был приказ, от которого ты предпочел уйти?»
«Я взял это имя и буду его носить, - ответил тогда ему Сьенн эс Сьенн. - И я оставлю при себе то распоряжение, что отказался выполнить, потому что было оно давно и нашим внутренним оно было.
«Люди правду говорят о твоей храбрости, - откликнулся ему Государь Таэрион Илайетт. - Иди, Сьенн эс Сьенн и держи свою землю. А идиотские распоряжения бывает не обязательно исполнять».

Вот так было - до того, как пришел Сьенн эс Сьенн на праздник к Хасте а'Дарр со своими людьми. Хороший был праздник, и слышали люди южный ветер. А потом разместил хозяин усадьбы гостей во втором теплом доме для доброго сна.
И тогда за три четверти до рассвета был разбужен Хаста а'Дарр. Сам Андарра а'Дарр прибыл в младшую усадьбу на островах. Не с добрым ветром поздравить, а недолжного потребовать.
«Знаю я, кого ты у себя в доме принимаешь. Недолжное и недостойное дело ты сделал передо мной и всеми моими людьми, - сказал Старший Андарра своему младшему сыну. - И нечем тебе оправдаться. Только одним: и желаю я, чтобы ты сейчас встал и сейчас убил недостойного имени и слова, что смеет спать под крышей, которую ставил мой отец».
«Эту крышу ставил и его дед, как и мой, он имеет право быть под ней, Старший мой, - ответил ему Хаста. - И я не знаю, и не узнаю никакой правды, которая дозволяет убить в своем доме своего гостя. А кого сам пригласил и сам уложил на ночлег. Я не сделаю этого».
«Значит, одного храброго сына я родил на свет – и того отняли у меня, - сказал тогда Андарра а’Дарр. – А ты встань и выбирай, или я заберу сегодня и имя твое и родство, и все земли и все право, им тебе данное. Или я увижу, что у меня не один сын и ты это сделаешь».
"У того, кто посмел в своем доме нанести обиду доверившемуся гостю и имя, и достойная слава будет отнята быстро, и одарен он будет короткой жизнью и дрянной смертью, - напомнил тогда Хаста. - И я знаю, что те, кто поставили это законом ближе и опаснее тебя. Я не сделаю этого. Еще и потому, что я этого не хочу". "Если я родил такого труса, то я сделаю это сам", - ответил тогда Андарра. "Это мой гость и мне придется тебя не пустить", - ответил ему Хаста.

Тогда они сразились. Сначала один на один двумя руками - и тем, что Присягнувшим дала броня. Но Хаста знал, как должно и хотел остановить. А Старший Андарра только хотел прорваться. И теснил. А потом Старший Андарра взялся за оружие. Плохо тогда пришлось Хасте а'Дарр. Но отступили они почти до ворот второго дома. А оттуда, разбуженный звуком боя, быстро вышел Сьенн эс Сьенн. Неодетый, но подпоясанный. Быстро понял - и быстро сказал:
- Ты собрался меня убить, старший родич Андарра? Хорошо, я здесь. И я не буду останавливаться.
Они сражались. И было это быстро. Три удара нанес Сьенн эс Сьенн Андарре а'Дарр. И каждый удар мог остановить, но не останавливал. Четвертый остановил, потому что Сьенн эс Сьенн убил Андарру а'Дарр.
Сьенн эс Сьенн становился, убрал свое оружие, сказал Хасте а'Дарр.
- Он мертв. Теперь ты должен мне мстить. Когда захочешь.
- Он выдохся, сражаясь со мной. Я не стану тебе мстить, друг и родич, потому что не считаю это должным.
- Тогда взять с меня то, что считаю нужным, я оставлю Присяге и государю. А тебя, друг мой и родич, нужно перевязать и поднять. Ты удерживаешь кровь, но раны у тебя глубокие. Я стал неплохим мастером, провожающим ушедших, но я не положу тебя на костер вторым.
Так сказал Сьенн, видя, что ранен Хаста. И выжил он.

А когда Старшего Андарру отдали земле и ветру, все Присягнувшие знали, как погиб он и что не стал мстить сын, которому это было должно. И что отдал он право суда и возмездия Присяге и Государю. Все видели, что пощадила его Присяга. И не стали оспаривать это право сыновья старшего сына Андарры, но так сказал один из Хасте: "Я отдам тебя и этого человека на суд Государю, потому что не смогу возразить. Но скажу здесь и сейчас - ты, и все, что от тебя родится мне и дому моему не родичи". "Ты в своем праве", ответил ему Хаста. Но он один сказал, остальные молчали. И по день сейчас не разрешено вспомнить это - ни Гнезду Сьенн, ни Гнезду Хаста.
Потому что было так. Когда оправился Хаста от ран, призвал Государь Таэрион Илайетт Хасту и Сьенна, чтоб вершить над ними свой суд. И спросил Государь Сьенна эс Сьенн. Правда ли это, что он убил Андарру а'Дарр. «Да, я сделал это», - ответил Сьенн. И тогда ответил ему Властный Присяги: "Этому давно пора было случиться. И я думал, что это сделаешь ты. Я взвесил вашу вину и нашел, что могу простить ее за должное воздаяние. Которым вам и назначаю знаки и оружие моей серебряной сотни - с этого дня вы стоите в рядах первых и достойных из людей Присяги и мне служите своим именем и оружием. Так я сказал, что вы скажете". "Мало сожаления нашел я в себе о сделанном, - ответил тогда ему Сьенн эс Сьенн. - И мало радости сейчас нахожу в той чести, что ты мне оказываешь, Государь. Слышу, что мало доброго она мне принесет. Но еще я слышу, что мое безумие остановилось у моих колен - и никогда не захлестнет мне взора и не съест моих детей. Потому я возьму это воздаяние и оружие. И уроню их не раньше, чем упаду мертвым". "Я возьму это воздаяние и оружие, Государь, - сказал вслед Хаста. - Но кто я сейчас? Мои кровные родичи говорят: я и те, кто пойдут за мной...и те, кто от меня родится, если это случится - после того, что я сделал - им не родичи. И я могу только признать - у них есть такое право". "Мало ли новых Гнезд за это время появилось и прописано теперь в ваших правдах, - ответил ему Государь Таэрион Илайетт. - Будет еще одно. И потомка крови Гнезда а'Дарр не обижу: есть у меня змеи, будут и ящерицы. Уступишь место Гнезду Хаста. Сьенн эс Сьенн?" - "Уступлю без слова, - ответил Сьенн эс Сьенн. - Правда, я не знаю на каком я месте, Государь". "Ты будешь мне служить", - откликнулся ему Государь Таэрион Илайетт.
А порядок Гнезд и старшинство их на Кругу с того дня по день сегодняшний люди считают так. Первым остался старший Дом а’Дарр, единственный из Гнезд, кто не брезгует носить имя Дома. Следом за ним по праву крови идет Гнездо Хаста, впоследствии первое гнездо южных дарра. Третьим по праву крови и служения встало Гнездо Сьенн. Семья Стан'хаар также считаются из изначальных старших Гнезд, выросших из первых боевых Семей.

- На этом заканчивается песня о том, как в числе Гнезд дарра появилось Гнездо Гадюк и какое место мы там заняли, - обычным голосом проговорит Хюлльша. - И наша дорога почти завершилась. Понравилось, Илье?
- Не знаю, - медленно ответит она. - У вас... голос хороший, - а потом заторопится. - Но она такая... прочная. Спокойная. Не похожая... на то, что обычно слышала.
- Про чести Семьи и как лучше об них убиться, чтоб чего-то добиваться, так? - это сзади и едко запросит Льеанн. Получит сначала подтверждающий жест. Потом Илье скажет словами:
- Очень эмоциональные еще. Это было давно... - потому что теи Хюлльша на сказанное Льеанн отзовется:
- У нас тоже такие есть.
- Не знаю, но эта не такая, - продолжит Илье. - В тех очень ярко и громко говорилось про "должно" и "нельзя". И больше, кажется, ничего. А вы просто говорите, как было. Я там никого живых не помню. А здесь... теи Хюлльша, а как тот торговец, доплыл?

Окончательно проснувшийся Саайре смотрел, как на обзорных - нет, это штатные гражданские - проявляется снизу свет, обычный свет, говорящий: здесь живут разумные, что для этих мест… ну, не очень странно, если вспомнить Вересковую заимку. Но все-таки странно. Потому и увидел. Выражение лица теи Хюлльши. Да, изменилось:
- Доплыл. Но я сейчас не очень люблю эту часть этой песни. Потому что на вторую зиму после того, как ушли служить в серебряной сотне Хаста и Сьенн, люди соседствующего с нами по западному берегу Гнезда Слинха, из тех, кто до Присяги был обрабатывающими землю, решили, что Гнезду Сьенн выделили слишком много земли, и что прийти и разграбить усадьбу Сьенн будет подходящим способом пережить весенний голод. Пришедший по первой воде Нариль а'Фарна тогда сражался вместе с Гнездом, оказавшим ему гостеприимство. Он выжил и усадьбу отстояли. Но потеряли много людей, не меньше двух десятков. Из них первой была и та, чей долг был защищать усадьбу. Лавеюгле эс Сьенн, первая и единственная супруга Гадюки. Песня говорит - удержать ее в мире живых не помогли на тогдашнее мастерство людей, ни искусство Проявляющего. А Сьенн эс Сьенн не успел со службы, хотя и спешил. Успел только отдать ее и всех своих мертвых ветру и земле. А весной, на Кругу, позвать эс Слинха, по которым и так прошлась Присяга, потому что сделали они недолжное, на землю под морем – и был вправе. Сражался и убил троих, прежде, чем спустился к нему Хаста, поговорил с ним и Сьенн эс Сьенн сказал "достаточно"…
Хюлльша говорит, а вездеход медленно карабкается на большую гору, над которой есть свет жилья разумных. Внутрь. Это не гора - это насыпь. Валы. Очень старые валы…
- А мой светлый и один такой на свете таи Дальхан... – продолжит Хюлльша, тут шевельнутся, кажется, все... ну вот Льеанн на ладонь поймает точно. Потому что просто при людях такое редко говорят. А Хюлльша и на восьмую выдоха не прервется, продолжая, - ...по крови принадлежит эс Слинха. Я сейчас не очень люблю эту песню, - и вездеход остановится.
Илье запросит еще когда будет отстегиваться:
- Теи Хюлльша, извините...а для вас это до сих пор так важно?
- Я дарра, маленькая, - откликнется ей Хюлльша. - Я принадлежу моей Присяге и Государю в жизни и посмертии. Это все было с моей кровью. Это есть сейчас в моей крови и моих корнях, - а потом она спрыгнет, подаст руку Илье, задвинет перекрывающие выхода и продолжит. Уже не высоким, а личным. Задумчивым. - А нашего сына зовут Веретенница. Хаста. У нас очень частое имя. И это та самая усадьба.

Если что - одна из упоминаемых там песен из всего корпуса - о тут: ingadar.diary.ru/p194795619.htm
И не говорите мне, что это не первая и не последняя. Или дайте местную продолжительность жизни и увлеченность делом, чо

ну а далее вас ждет совсем чуть-чуть межсословных разборок и много скучного текста про собак, женщин и детей
и конец второй части

@темы: сказочки, Канон и около, Те-кто-Служит, Тейрвенон, Тильсенн, песни Присягнувших