ну что товарищи: ковёр - заработка

текст по мотивам ролевой игры "Тюрьма и Воля" от моих дорогих и прекрасных Эри и Кервена
я не знаю, что вы такое, сволочи, сделали, но... я клянусь, это было прекрасно
первая часть этого ковра. с заделом на будущее и флэшбэками. целиком
я подчеркиваю - первая. их будет три
но начнем с заработки, а то целиком не влезет.
*заработка это такое начало. которое потом не видно, но очень важно: без него не начнется


Пташечки

Там на заднем плане - день, волнолом, длинный город на берегу,
Переулок, как толстый том, человека в обложку прячет,
Что случится с ним потом, за углом, я и выдумать не могу,
Но по курсу нет варианта, в котором калибр ничего не значит
(Антрекот)

Кто бы мне поверил если б я был жив?
Кто бы мне поверил, если б я был трезв?
Кто бы мне поверил если б я был прав?
Кто б меня услышал, если б я был умен?
(Егор Летов)

по дороге на Дубравник. сколько-то там лет спустя1.
…Ка-ак ходил жа грешный человече,
Он по белому свету…
…Ка-ак ходил жа грешный человече,
Он по белому свету…

…вот писали бы в приметах голос – точно, надо думать, распознали бы раньше. Как там они-то: роста выше среднего, волосы темно-русые, длинные, лицо квадратное, нос с горбинкой, подбородок обыкновенный, глаза зеленые (…Ольга Андреевна, это как бы не вы?) Спину можно ссутулить, сгорбить, наклонить – низко и еще ниже, на какой-то день дороги это не дается, случается, легко-легко, помнить не надо… на второй – на первый… Вот на тот самый, где, как дорога вверх идет полого, ковыляешь помедленней, а как круто возьмет вверх – ой, хорошо, что немного таких-то мест – в долгой, долгой хлебной степи – тут и останавливаешься со всеми, а то и вперед всех – позади всех поотдышаться. Волосы-то (…волосья) и темные уже не очень, и те в косу, да подобрать, да под платок, и еще под платок поверх – шерстяной, драненький, с толкучки, для тепла, а потом еще потемней да подлинней поверх (…хороша, хороша одежка, сколько бы в свое время пронесла… да и сейчас хорошо годится).
А голос – а куда его денешь. Когда вот такое зло берет, что плакать хочется. Что устала, что воздуху не хватает, а дорога тянется себе, и тянется дальше и никуда не денется. Ну и голос никуда не делся. Только иногда, вот за подъемом, кажется – камешек лег куда-то под горло. Тяжеленький. Свинцовый. Что ж теперь – дух переводишь – да во все второе дыхание (…всем нутром) и что бы и не подтянуть…

…приступили к грешну человеку
К нему добрые люди
Приступили к грешну человеку
К нему добрые люди…

***
"Не оттуда вы голосить беретесь… - запинается здесь суровая Марфа Ефимовна, "барышню", наверно, проглатывает: знает, молоденькая учителка чего – загрустит? – Надежда Андревна. Горлом взять пытаетесь, а что возьмешь горлом? То может в вашем городе, в громадах этих каменных – бывала-видела, от угла до угла плюнуть некуда, от стены до стены через все стены слыхать – там что и горлом высказать можно. А здесь-то на всем просторе – куда, все одно – надорвешься. Вы глубже вдохните, вот еще глубже, так, чтоб ниже печенок, чтоб до самого нутра достало – и побольше – в бабьем, знаете, много помещается… А вы спробуйте – у всех там голос есть. А то - всем же голосить придется".

Что ведь я скажу, кручинная головушка!
Тебе времечко, суседушка, выспрашивать
Про мое да про победное живленьицо.
Мне и в вёшной день кручинушки не высказать,
Мне в осеннюю неделюшку не выпомнить;
Этой злой да всё вдовиноей обидушки
Мне на вёшной лед досадушки не выписать,
Хитромудрым писарям да им не вычитать.

…записывать – с этого, не иначе, все началось – помогло. Людям… было интересно.
"Что это вы всё такое пишете? " - "А вот то, что вы поете… Зачем? Соберем. Может быть – книжку издадим. Да, прямо так, в городе и пропечатаем. Как – зачем? Это же достояние… богатство". "Бога-атство, - посмеиваются в ответ. – Ни сена докупить, ни печь протопить. Уль… Ульянка, ну-ка взгляни – вы ж позволите? – в самом деле наши песни записаны? Уль, ты с голоса поешь или и вправду с листа читаешь… Никитку что ль позвать – он-то наших с голоса не споет".

…плачей не записывала, нет. Это память оказалась такая… будто в ней вот это, старое, зацепилось крепче…

***
…что тебе надо, грешный человече
ти злата ти серебра,
что тебе надо, грешный человече
ти злата, ти серебра

ти-и злата, ти серебра,
ти дорогого одеяния…

Многое досадно. Но вот больше всего одно. До боли. До того, что руки вправду чешутся - не от холода и ветра. Разве ж это холод. Смешное досадное. А никакой бумаги-то нет. Кроме чьего-то сального паспорта, чуть ниже, чуть ближе, в узелке за поясом. Мещанки Агафоновой, сорока двух лет, ничего, даже похожа...
Ничего так-то нет, ни бумаги, ни карандаша, ни возможности записать (...нельзя).
А какие люди. Какие типажи. Какой бы вышел материал. Хочется - нестерпимо. Как запойному до бутылки добраться и глаза залить. Так, что вот на ином подъеме, когда сердце колотится словно не в висках уже, в самом загривке – слетаются – черной, огневой россыпью, ровно что грачи на пашню - невеликие мои пташечки, - тяжелые, свинцовые, буковки наоборотные, ложатся - в подсыхающую грязь холодной ранне-апрельской дороги - ой, запаздывает в этом году весна, - ложатся, становятся строкой… полосой…

"Нет, много, много надо человеку, каждому человеку - от самого простого, что велит нам самое скупое, самое нищее человеколюбие – крова и вдосталь хлеба. Чтобы не мерли холерой от дрянной воды и недостатка помощи малолетние Васятки да Санюшки, не замерзали на тракте их уходящие за сто верст искать заработка отцы - на тракте, на котором на двадцать девять кабаков - четыре с половиной школы. А их несчастные жены и матери, теряя последние крохи рассудка, не ходили бы по всей Руси великой от храма к храму, тщетно ища утоления своему горю…"

Да. Неплохой абзац. Под конец статьи. Статистику товарищи с низовий подгонят...
Но нельзя. Не время.
Потом.

Потом… ну как, может и будет сколько-то времени. Или будет всё время мира.

***
"Ольга Андреевна, вы? Да неужели? - он так мило удивляется. Хороший мальчик Ванечка. (…Волосы стали хорошо так седеть, товарищи - становиться мальчиками.) Светлый такой. Хороший. Тоже студент. К счастью, не медик. Историк. Тоже любитель охоты. Как его батюшка. Хороший там домик, в дельте, среди озёр и болот... ("Ваня, ну ты смешной. Ну там-то куда ружьё? Вот если бы револьвер… дорогое удовольствие, да?") И так ярко обижается - видно, поджимает губу. Надо помнить, стараться помнить: Ваня - Ванечка. Пусть себе смотрит и неловко продолжает. - Вы - и не сможете написать? Я думаю, вы и мёртвая будете - все равно напишете, - спотыкается и едва не бьет себя по губам. - Что же это я такое говорю?" "Да ничего, ничего, Максим… извините, Ванечка. Да, конечно. Разумеется, я знаю: напишу".




мрачная шутка-самосмейка для тех, которые читают тексты по Тейрвенон
не то, чтобы я это заказывал, и не то, чтобы этим стоит шутить - но блин, у моего бога есть чувство юмора - а я теперь кажется на опыте знаю, как это - рассказывать обратно, тех, которые taer, которые злые тени и неправильные голодные мертвые

ДОЛГО, блядь. Одновременно и одномоментно и очень, очень долго. И очень понятно, почему это гораздо проще там, где у тебя есть все время мира.
Он уже есть в моей голове, этот текст. Весь.

Но ничего, я сдам этот гребаный практикум. И очень постараюсь
Ну, Надежда Андреевна - вы были. Вы будете. Я это сделаю
Поехали

...и не удивляйтесь - я таки буду ставить здесь этот тэг

и да, как читающие помнят при этакой работе живая поддержка живых людей - это очень, очень важно