точно нуждается в добавке в него очередного прекрасного от Антрекота:
Посмотри, над нами кружится фразеологический оборот
с лапами и хвостом,
это птица рух и она сейчас нас сожрет
вместе с пристанью и кустом,
и площадью, и статуей Марата Казея
из воздуха и стекла,
что стоит на клумбе, на нас глазея:
считает, весна пришла.
Эта птица не реликт, они у рассказчиков в моде,
вставят в сюжет, потом забудут обнулить и учесть,
а ей что, она не вымрет сама и знать не знает, что у нас происходит,
она просто стремится есть.
Вот она заходит, тяжела, пестра и перната,
но наличие киля показывает, что эпиорнисы ей не родня,
желтый дым провожает ее от химкомбината,
переливами мата цветная речка полна,
вот сейчас не останется ни города, ни дня, ни заката,
но у статуи есть в запасе граната,
и (как обычно бывает с детьми врагов народа польско-белорусского происхождения) – наверняка, не одна.
Но когда чудовище в розовых клубах пыли
восстает перед ним во всю свою птичью стать,
пионер говорит: Пеструха, очнись, оставь дураков, где были.
Ты им миф, они несъедобны. Пошли летать. (с)