текста

а пока вместо разговоров о том, как гнать всякую внутреннюю пфу займемся практикой
еще текста
сезонный кусочек, да-а

предыдущиевступление раз
два

раз
два
три
четыре
пять
шесть
семь
восемь
девять
десять
одиннадцать
двенадцать
тринадцать
четырнадцать
пятнадцать
шестнадцать
семнадцать
восемнадцать
девятнадцать
двадцать
двадцать один




Запомнила.
И никак не рассчитывала его увидеть. Через малый год что ли. С кругом-двумя. На входе в "бронированную" лабораторную нижнего яруса закрытого восстановительного при исследовательском корпусе "Стены". Рюй вылетала из нижнего подъемника, прибыв за малый круг - если непосредственно уважаемый руководитель ниери Дальян призвала ее с побудки, сообщив, что лети в бронированную и снаряжайся там на полную, утопленных подвезут, интересных - прибыть нужно было раньше и встречать во всеоружии, ниери Дальян под настроение может и доли выдоха задержки посчитать. Настроение у нее в лабораториях прощальных служб в основном, плохое. Зимой особенно.

А лехта Ралица стоял на лестнице, пролетом ниже подъемника, у грузовых. И ломал облицовку лестницы. Стоял и скручивал наверх облицовочный лист "ледяного сплава". Лист хрустел. В колодце лестницы было слышно.
дальше?Слышно было - сначала слышно - и ниери Дальян:
- Да, благодарю, ты довез их в идеальной сохранности, основные не расплылись. Раскрути, - за Ралицей ее не было видно, но было отчетливо слышно. И переход интонаций тоже. Может быть... это последняя команда и припаяла Рюй там, на прикрытом углу подъемника - от этого тона ниери Дальян у нее свинцом наливались ноги и затылок. И она рада была приплавиться. Дальян... вроде не собиралась ее видеть. Хотя Ралица и крутанулся на старшую медиков, перестал прикрывать спиной, и Рюй с места старшей стало видно. Звук остановился.
- Слышишь? Раскрути. Ты при инструменте? - звук пошел снова. В обратную сторону еще и скрежещущим. Вряд ли ей Ралица отвечал. Вряд ли ниери Дальян нуждалась в ответе. - Вернешься - заклепаешь и заплавишь. Или найдешь того, кто заплавит. Тебе уже говорили, что у тебя отвратительнейший и разрушительный способ... собираться?

- Понимаете, это должен был быть я, - очень тихо, отвернувшись в стенку сказал Ралица. - Я не должен был. Поручать это никому. Я эту колонну... я эти места знаю, как... как свои ладони. Я бы обязательно проскочил. А если бы и не проскочил... не мои наставляемые должны там лежать. Я я только выловил. То, что от моих осталось.

- Значит так. Встань, - сухо скомандовала Дальян. И расправила крылья. Встречаяя недоуменное, движением, Ралицы: "Так я, вроде, стою?" - Нормально встань. Прямо. Оглобля... длинномордая. Не беспокойся, у меня хватит роста, - о да - Рюй знала, когда ниери Дальян раскрывает клюв и скалится - это... это отвлекающая задача - устоять. - Встал? Теперь слушай. Ты совсем никак не Тот, Кто держит все наши земли и которому ты, эксперт, принадлежишь. И пока еще не отмечен - ни ответственностью за все нахрен в срань происходящее, ни бессмертием. Только некоторым опытом, и сраной везучестью, и я тебя уверяю - ее не хватит, - он и не пытался шевельнуться, когда ниери Дальян обступает со всех сторон - это нереально осуществить.
А Рюй боялась, что она сядет. Или громко выдохнет, когда Дальян говорила дальше. О страшном.
- Нет, я конечно, с удовольствием тебя выпотрошу. Если привезут. Мне неимоверно интересно, как на предельную концентрацию отреагирует твое вещное тело, после прошедшего поражения. Но часть того, что меня интересует, я в более спокойные дни с тебя состригу, и погоняю в лабораторной обстановке. А то, что с живого не получишь, я с тебя потом заберу. Когда помрешь. Надеюсь, через пачку звездных на своем нужном месте, рядом с домом, с десятком правнуков. Я упорная, я доживу. Не дождетесь – хотя командущим медиком с вами быть... как на потолок срать, неудобно и все на голову падает, - Рюй знала, что здесь не удержалась и села. Прямо на ступеньку. Не думая, что заметят. Как только голос Дальян перестал наливаться свинцом и припаивать к стене.Но голос был плотным. Голос был тем самым, что у Дома Серебра течет свинцом. - С каждой кучкой, чтоб вас... нужного специалиста. У которого ответ под пердаком застрял - я сделал, я не сделал, я должен, я помру… Сколько, вы мне наконец ответьте, можно? – тоже мне должная цель, помереть – всем удавалось, лишнего времени не надо. А тащить вас обратно – надо, и очень много. А жизнь у меня одна. Стыдно, лехта Ралица. Некогда вообще же. Перднуть некогда. Садись. Пореви, если сможешь. Потом собирайся, родню своих оповестишь. Прощальную церемонию здесь проведем. Как полагается. Мы оплатим. А я работать, - она говорила еще, закрывая дверь "бронированной", в чем Рюй угадывала - "ведь некогда... хоть бы все вовремя прибыли" - и не могла не подумать, что это ей. Чье прибытие тоже, конечно, отследили.

Только уйти тоже не могла.

Потому что Ралица совету последовал. Отошел от стены, оступился, сел. На нижнюю ступень ее же лестницы. Где она сидела сверху. Не видел.

...Ее человеку было холодно. Над человеком сходились льды и сюда не могла прийти никакая стая. Человек сидел, замерзал и выл. Это было место, чтобы выть - глубоко, с снегах, но чем громче он выл - тем больше замерзал.
А ее не было, и она была, она сидела на ступеньке, глубже и глубже прятала голову, наклонялась, точно видела, что сворачивается, что - задевает носом снег, белый, на серый мех, сухой, тает, злая, сухая зима с голодным ветром... Рюй и зверь знали - они неуместны, их не допустили, они... они тоже никак не могут допустить.

- Не умирайте, - не смотря на Ралицу, не поднимая головы, себе в коленки, все же вслух сказала Рюй. Стряхивая снег.
Зверь умел ходить беззвучно. Рюй знала - она позволяет себе недолжное. И она далеко не Дальян, чтобы быть вправе пренебрегать традиционными запретами Дома. Но зверь шел к человеку и зверя держал - злой, сыпкий снег...
- Совсем не умирайте, никогда, вам совсем нельзя, - продолжала говорить Рюй. Не поворачиваясь. - Такое... спокойное и прочное, которое вы держите, в мире... в мире и здесь должно быть... Потому что иначе вообще нельзя.

Она запнулась, потому что - их разделял снег, гораздо больше льда и снега. Но зверь дошел. И человек увидел зверя. И зверь не знал, как дальше. Зверь знал, как напасть... это было легко. Совсем легко. А надо было наоборот. Человек видел. Человек совсем не удивился. Протянул руку. От руки пахло тем, что рука очень замерзла. Жесткая, большая, хорошая рука. Зверь обнюхал и встал рядом. Со стороны ветра. Руку человек переместил. Осторожно. Переместив зверю на бок. Зверь знал, что у него теплый бок.
Человек отвлекся. Человек не выл. Рюй поднимала голову и смотрела - потому что конечно, бесполезно, конечно, Ралица уже все видит, а ей некуда девать - мелкие злые слезы, находящие, стоит подумать, что это может быть.
- Я вас... конечно, не отдам ниери Дальян. И никому не отдам. Если... если вас все-таки привезут. Выбью - право на все исследования и отлично их проведу. Чтобы осталось - то, что должно остаться. Но почему... можно будет жить дальше... я потом совсем не найду.

Она запнулась. Потому что Ралица шевельнулся. Развернулся. Собирая движение... Для благодарного жеста - это потом рассмотрела Рюй. Сейчас - ей было слишком сложно. Целиком смотреть.
Человек не шевелился. Человек не убирал руки. Зверь оставался. А вокруг отчетливо... сдвигались пространства и таял снег.
- Почему... жить дальше, - кашлянув, перебрал вслух Ралица. И дальше тоже сказал вслух. – Я... Рюй, я очень вам благодарен.... Вы назвали, где я сейчас. Это были мои наставляемые. Мои люди. Мои эс Этэрье. Первые, кто пошли за мной, когда я принес новость, что мы можем. Что мы получили все права - на обучение, разрешенное разумным. Они пошли за мной - и их нет.

Но он вставал, он шевелился, он... стоял, здесь, в паре ступенек, во весь свой рост - совсем внезапно понимала Рюй, для которой чрезмерно плотно смыкалось - то бесконечное ледяное пространство, где были человек и зверь, и оба до сих пор были, только уже совсем у нее над головой. Это ей... могло и помочь - задумываться было нечем:
- А… вы думаете... они бы поменялись? Они бы поменяли... хоть на выдох, - стремительно впечатывала она, - вот это место... даже с вот этой смертью - на перспективу всегда никем драить... очистные сооружения и бдительно проверять поставленную усадебным кварталам питьевую воду. Под строгим контролем охраны, чтобы не смели глотнуть и осквернить... Как вам тут... раньше было?

Она попала - знала Рюй. Человек отчетливо дернулся. И внимательно ее рассмотрел.
Человек сейчас согрелся - еще знала она своим зверем и это было главным. И можно было так уже отчетливо рядом не сидеть. Но руки он не убирал и сдвигаться не хотелось.
- Нет. Не поменялись бы. Ни на выдох. И я бы не поменялся, - собрал лехта Ралица. И поклонился... так, что можно было забыть, насколько он выше ростом. И смотрел также. - Вы... ты нашла важное. Спасибо... Волчица. Пообещаю, что не умру. Действительно... очень некогда.

...- И он меня погладил, - продолжила Рюй, когда пересказывала это Тианди. Чуть с поддёвкой улыбнувшись. Ну, Тианди перед тем задавался вопросом. Почему на этой части повествования она попросила его доесть похлебку, убрать ложку и сесть плотнее. Она понимала - до Тианди дойдет. Скорее всего быстро. И да, дошло. Она продолжала рассказывать.

Человек... лехта Ралица не знал - откуда ему было знать - про неписанные правила Высоких Домов по обращению с Изменчивыми. Как это ужасающе невежливо видеть и показать присутствующего рядом зверя. Тем более, если можешь и обладаешь профессиональными навыками. Позволяющими увидеть.
А деревенский лехта, не знающий правил, видел, что рядом с ним зверь. Выпутал пальцы из шерсти - еще, почему-то, понюхал - а бок был мокрый. От того снега. И когда сказал, что не умрет - поднял руку и потрепал. По голове, по лбу, по белому пятну...

- Ой, как я потом думала, как бы так суметь выгрызть оттуда шерстинки. Чтоб сохранить надолго, - впервые вслух вспомнила Рюй.
Тианди слышал. Тианди старательно вспоминал, что это он, не кто-то еще - был там, где ему на руку легла лапа. Еще старательно улыбался и возвращал интонацию:
- Я благодарен, что ты со мной это разделила. И ему... тоже благодарен. Но не скрою - пару раз за рассказ мне очень... захотелось уважаемого Наставника покусать.
- Знаю, - очень нежно вернула Рюй. - Я тебе даже продолжу... что несколько дней, когда я узнала дальше... мне еще очень хотелось загрызть его жену. Ты ведь уже знаешь его жену?
- Не случилось... не имел чести, - пробормотал Тианди. На это ему тоже улыбнулись.
- Значит, когда-нибудь познакомишься, она у наших тестировщиков пробегает работать вроде. А так в восстановительном в Раштонке. Неофициально командует. Советую. Она отличная - ростом нашего Ралицы ниже, наверное, всего на полпальца, прочная, очень красивая и с косами. А в руках у нее - которая ее тело разума - топорик. Такой, длинный местный топорик с таким... коротким лезвием, - Рюй еще обрисовывала пальцами, как это должно выглядеть и говорила в давно прошедшем. – Да, и она лехта, конечно. И я отлично знала, что раньше, чем я прыгну... чем я даже подумаю прыгнуть - мне этим самым топориком - обухом - вобьют зубы в глотку. Так, что выплевывать их я буду из затылка. И вот теперь ты будешь знать это... если они вдруг тебя позовут на пироги... Меня не звали. Но болтают – у них вообще волшебные пироги.

Она поддевала - но Тианди уже нечем было ответить. Зверь, которым тоже была Рюй, была его Рюй - стоял перед ним, тянул его - спускайся, спускайся целиком - и он шел на зов. И там, на верхних, почти не колеблющихся слоях - конечно, здесь постарались, чтобы первые помещения Школы стояли прочно, зверь подошел. И оказался теплым. Положил голову... на плечо, при этом-то росте... И - сокрушительно - еще мог усмехнуться Тианди - дыхнул и лизнул его в ухо...
Одна такая невероятная волчица-Изменчивая. Его такая Рюй.
Сокрушиться не получилось. Теперь он точно знал, что делать.

Думала Рюй отдельно. Это было с ней. Как небрежная реплика ниери Дальян, когда она таки, хорошо умывшись, вышла из подготовительного бокса "бронированной": "Учитывая все обстоятельства, ты почти вовремя. Противорвотное сожрала?" - "Нет", - мгновенно переключилась Рюй. "Сожри. И имей при себе. Нам предстоит разбирать... полурастворившихся разумных. При здешней... специфике. Обычно от этого тошнит. На прощальную церемонию тебя, конечно, записать? Это потребует пожертвований"... И Рюй, еще на скорости понимающая все, кивала - конечно, записать...

И как там стояла, конечно, стараясь не искать взглядом - а что делать, лехта Ралица и его - безупречно его супруга были бы очевидны в любой толпе... И ей оставалось видеть, каким орнаментом, каким кружевом - таким, что виртуознейшая из защит, что строили на своих оседающих колодцах и старые Эс Гэлиад, удалится, сгорев со стыда, за свою грубость и несовершенство - плелись между этими двумя лехтев - ценным близким заметные движения близких жестов...

И то, что она смогла о них... не то, чтобы забыть, не то, чтобы подумать по-другому… Но она понимала и была благодарна: здесь случилось. Просто она легла поперек. И еще поперек. Линия наброска... как спала, вытянув руку эта... красивая - листок скатывался, показывая знаки расчетов и верх наброска чертежа на обороте, а у Рюй все еще не получалось поверить, что эта красивая – она. Тем более, допонять, то, что с ней было тогда - то, что наступало сейчас.

С ней будет. С ней может быть... что-то... и если не столь виртуозное, то невероятно интересное. И одно такое один раз на всей земле...

В прочном мире Тианди поднялся. Убрал, привстав, наверх глиняную плошку из-под похлебки. Попросил - движением пальцев по стриженому загривку разрешения - конечно, получил. Перехватил - косицу,которая с гайкой - и повел - шекотным концом, гладким ребром основы - от косточки ключицы - дальше... в глубину.

- Я... буду любить тебя, Рюй. Не знаю, как долго... но очень... интересно.


и предупреждением от автора
и здесь, на этом самом месте, можете помахать лапой Тианди с Рюй - еще примерно сто страниц почти до самого конца вы их не увидите
зато кто там хотел про лехтев крупным планом - тем будет